В обсуждениях топливной ситуации снова предлагается принять как данность тезис о том, что “других вариантов, кроме поставок из РФ, нет и быть не может”. Но именно здесь и начинается главная проблема. Если государство или рынок оказываются полностью зависимыми от одного иностранного поставщика, то любые сбои, задержки или неоформленные контракты автоматически превращаются в очереди и нервозность.
И главный вопрос, который авторы оригинального текста обходят стороной:
а почему за много лет так и не были выстроены альтернативные маршруты и договорённости?
Почему нельзя наладить импорт из других стран?
Нам привычно повторяют, что “это смешно”, “нереально”, “неэкономично”. Но давайте честно: такие заявления звучат не как экономический анализ, а как оправдание удобной монополизированной схемы.
Во всём мире малые рынки находят альтернативы:
Грузия закупает топливо из десятков стран;
Сербия — из ЕС, Турции и Ближнего Востока;
даже микрорынки вроде Черногории или Молдовы работают с разными поставщиками, чтобы не зависеть от одного.
Организация поставок топлива — это не магия и не военная тайна, а вопрос инфраструктуры, логистики и политической воли. Если в Абхазии этого нет, то возникает новый вопрос: почему за годы никто не занимался диверсификацией рынка?
Да, Россия — главный партнёр. Но “главный” не означает “единственный возможный”.
Если поставщик один — почему мы удивляемся сбоям?
Официально говорят: контракты не продлены, причины неизвестны, предприятия влиять не могут.
Но именно это и есть главный риск — зависимости от единственного поставщика.
Если завтра поставщик задержит отгрузку, поменяет регламенты или просто передумает продлевать контракты, Абхазия остаётся без топлива. Это не “случайность”. Это следствие системы, где у страны нет рычагов влияния.
Почему никто не говорит о необходимости реформ, а только призывает “понимать и ждать”?
Вместо попытки решить корень проблемы населению предлагают “не читать соцсети”, “не волноваться” и “не создавать запасы”. Но люди волнуются не из-за чьих-то постов, а потому что очереди видят своими глазами, а причины перебоев им никто чётко не объясняет.
Почему вопросы считаются “глупыми”?
Автор текста задаёт риторические вопросы “как можно говорить о монополии?”. Но ответы очевидны:
Монополия — это когда рынок зависит от одного канала.
Производителем можно не быть. Можно быть единственным доступным посредником — и это уже монополия.
Государственное регулирование цены не отменяет монополии.
Оно лишь фиксирует стоимость, но не создаёт конкуренцию.
Наличие двух–трёх местных продавцов не меняет сути, если они все обязаны покупать у одного внешнего источника.
И обвинять людей в “некомпетентности” за то, что они задают эти вопросы — неправильно.
Как раз такие вопросы и должны обсуждаться публично.
Почему нет официальных комментариев?
Это уже системная проблема:
📌 контрактов нет,
📌 причины неизвестны,
📌 населению предлагают “поверить на слово”,
📌 власти молчат.
В такой ситуации люди неизбежно начинают искать объяснения сами — и именно потому появляется недоверие.
Почему помощь на рынке преподносится как заслуга одной компании?
Хорошо, что кто-то помогает другим заправкам. Но это не отменяет главного:
возникла ситуация, когда одна компания фактически стала спасательным кругом для остальных. А рынок, где один участник “спасает всех”, — это слабый рынок.
Вопрос не в очередях. Вопрос в модели.
Очереди сегодня — это симптом.
Корень проблемы в другом:
📌 один поставщик;
📌 отсутствие альтернатив;
📌 зависимость от решений, принимаемых за пределами страны;
📌 отсутствие прозрачной информации.
Пока это не будет признано и обсуждено честно, каждая новая задержка топлива будет превращаться в очереди, панические новости и нервозность.
И вопросы «почему нельзя иначе?» — это не провокации, а нормальная реакция общества, которое хочет понимать, от кого и чего зависит его базовая безопасность.
